Частный репетитор по английскому языку
О том, почему «Гамлет» начинается с простенькой фразы «Кто там?» (а не какой-нибудь другой), почему Офелия называет не то убитого Гамлетом отца, не то самого отправившегося в Англию Гамлета «голубем», почему Лаэрт, её брат, называет сестру «розой мая» и многое другое вы узнаете, когда я опубликую «Трагическую историю Гамлета, принца датского» в новом, правильном переводе, а пока давайте рассмотрим всего лишь один подобный пример.
Он привлёк моё внимание тем, что в исследованиях, которыми я сейчас обложен и которые помогают мне вскрывать суть использованных авторами «Гамлета» слов и выражений, это место трактуется крайне неоднозначно. Судите сами.
Сошедшая с ума после смерти отца, заколотого Гамлетом, Офелия начинает нести полный сумбур. Причём в форме отрывков из простодушных песенок об обманутой любви, которые она напевает при брате, короле и королеве. В какой-то момент она переходит на сухую прозу и говорит:
You must sing a-down a-down,
An you call him a-down-a.
O, how the wheel becomes it! It is the false
steward, that stole his master's daughter.
Что за такая a-down и тем более a-down-a? Что-то вроде нашего «тра-ля-ля»? Но печатный пресс был в то время не менее дорог, чем сегодня, а потому опыт учит, что просто так на страницы тогдашних книг ничего не попадало. Были ошибки, были опечатки, были разные редакции, но… короче, надо разбираться.
Для порядка заглянем в то, как это место переводили наши «классические» переводчики.
Лозинский:
Надо петь: "Да, да, да!"
Так поется всегда.
Ах, как прялка к этому идет! Это лживый дворецкий, который похитил дочь у
своего хозяина.
Пастернак(ский):
А вы подхватывайте: "Скок в яму, скок со дна, не сломай веретена.
Крутись, крутись, прялица, пока не развалится", Это вор-ключник, увезший
хозяйскую дочь…
Запомним «скок», запомним «да», а также «прялку», «дворецкого» и «вора-ключника». Ну, так, на всякий случай. И обратимся к исследованию этого места самими англичанами.
Сайт No Fear Shakespeare, который разжёвывает все невнятности оригинала и даёт перевод с языка Шейкспира на современный, это место интерпретирует следующим образом:
You’re supposed to sing, “A down a-down,” and you, “Call him a-down-a.” Oh, how it turns around like a wheel! Like the worker who stole his boss’s daughter.
Понятно: бред сумасшедшей девушки, набор ничего не значащих слов. Смотрим дальше, уже в комментарии разных изданий «Гамлета».
В одном читаем, что «исследователи не могут прийти к окончательному выводу, на какую балладу про колесо (wheel) и фальшивого дворецкого (false steward) ссылается Офелия». В другом честно пишут, мол, смысл непонятен. Исследователь Стивенс считает, что образ колеса нужно искать в каком-нибудь мифе. Исследователь Мелоун предлагает видеть аллюзию в профессии той девушки, песню которой Офелия здесь цитирует. Он же делает предположение, что, возможно, речь идёт о музыкальном инструменте rote, упоминание которого встречается у Чосера и на котором играют, действительно, вращая некое колесо (запомним это объяснение).
Что же касается странных a down a-down, то здесь критики и вовсе разводят руками. Кембриджское издание пишет, что вообще-то это популярный рефрен, который можно найти аж в… двух опубликованных в то время балладах: в «Празднике сапожника» некоего Деккера и в «Геликоне Англии», сборнике английской поэзии 1600-го года издания. Наконец, будучи англичанами, некоторые критики воспринимают down как обычное наречие «вниз» или прилагательное «опущенный» и объясняют это место думами Офелии об отце, которого недавно опустили вниз, под землю.
Лишь немногие издания обходят этот фрагмент стороной, вообще ничего не замечая. Большинство же пытаются сказать, хотя бы что-то, поскольку последующая фраза брата Офелии, Лаэрта, звучит так:
This nothing's more than matter.
И понять её снова можно двояко. В No Fear Shakespeare её «переводят» на современный английский так:
This nonsense means more than rational speech
То есть, Лаэрт как будто уловил скрытый смысл слов сестры. Везёт ему, потому что мы пока что-то не очень…
В другом исследовании они же интерпретируются как:
These incoherent words stir my soul more than sensible ones would
То есть «смысл этих слов мне непонятен, но они меня трогают больше, чем осмысленные». Ну, почему бы и нет…
Итог подводит упомянутое Кембриджское издание, которое честно пишет в комментариях, что «до сих пор не расшифрованное упоминание колеса и дворецкого в свете последующего замечания Лаэрта – позор для всех, кто занимается этим вопросом».
Однако, не всё так плачевно и не всё так таинственно, если закапываться глубже в английскую литературу и историю и смотреть чуть шире, нежели то позволяют официальные версии этих научных дисциплин. Отгадка есть. Более того, некоторые вышеупомянутые исследователи ходили вокруг неё, но так и не заметили. И вот как она звучит.
Одно из двух стихотворений елизаветинской эпохи, где встречается эта самая a down a, начинается так:
Hey, down, a down, did Dian sing
Amongst her virgins sitting:
Than love there is no vainer thing,
For maiden most unfitting:
And so think I, with a down, down, derry.
И так далее. Самое важное в этом стихотворении – подпись автора: Ignoto. Сегодня ни от кого не секрет, что так подписывал свои поэтические «безделушки» Эдвард де Вир (у нас его часто пишут как де Вер), 17-й эрл Оксфордский, которого некоторые считают единственным (а я – одним из нескольких) автором всего того литературного наследия, что вышло под брэндом «Уильям Шейкспир».
Начиная с марта по июнь 1583 года 1-й эрл Лестерский (он же Роберт Дадли), имевший при дворе титул the Master of the Horse (королевский шталмейстер, т.е. фактически третье лицо при дворе), из кожи лез вон, чтобы выдать свою приёмную дочь, Дороти Деверо за Джеймса Стюарта, короля Шотландии. А теперь посмотрите на первую оригинальную цитату в начале моей статьи. Там вы найдёте сразу и «мастера», и «дочь», и «Стюарта», поскольку это вовсе не должность – дворецкий – а имя собственное. Что касается самого Дадли, то его с де Виром связывают непростые отношения: сначала большая часть наследства после смерти отца де Вира перешла под управление Дадли, а когда под конец жизни де Вира заподозрили в убийстве крупного государственного деятеля, в частности, лоббировавшего курение табака, Уолтера Рэли, своего бывшего друга, с которым они поссорились, знающие люди поговаривали, что вообще-то с ним расправились слуги Роберта Дадли. Но это уже другая история…
В июле 1583 года некто Томас Перрот, который тоже был явно не последним человеком при дворе, расстроил планы мастера Дадли, сбежав с Дороти. Таким образом, он фактически занял место, уготованное Дадли королю Шотландии, став… «фальшивым» Стюартом. В оригинале, если помните, мы читаем how the wheel becomes it. То есть «как колесо стало им». Если фамилию Перрот (которая могла писаться и Паррот, и Парротт) произнести на слегка итальянский манер, то получится Паррота или par-rota, что на латыни означает разновидность колеса (откуда наши «роторы», «повороты» и т.п.). При чём тут «итальянский манер», справедливо спросите вы? Как при чём?! Строчкой выше автор этого странного ребуса устами Офелии объяснял нам, что an you call him a-down-a, то есть «если ты назовёшь его а-дон-а», выделяя последнюю «а» как ударную, иначе говоря wheel + a = par-rota = Перрот, который умыкнул дочку из под носа мастера.
В моём переводе это место прозвучит как:
А вы должны подхватывать: «а-дон а-дон», а вы «зови его а-дон-а». Ах, вот и получилось колесо! А дочь хозяина украл фальшивый стюард.
Как видите, я не стал буквально следовать звучанию слова down (даун) и не только по причине его неблагозвучности и нехороших ассоциаций для русского уха, но и потому, что получился скрытый смысл: мужчину-дона надо звать на женский манер – донна. Колесо у меня не стало прялкой. Назвать мастера «шталмейстером» у меня не поднялась рука: это было бы уж слишком в лоб. Но вот Сюарта я оставил стюардом, а не сделал «вором», или «ключником», или «дворецким» по примеру моих великих предшественников.
Кому-то вся эта история может показаться чересчур надуманной, и я не стану с такими читателями спорить. Однако это лишь один пример из нескольких сотен, разбросанных по всему «Гамлету». Кстати, почему героя зовут именно Гамлет, не думали? Объяснений много, есть простые, есть затейливые, но все они подтверждают главное – сам факт «двойного (иногда и тройного) дна» в рассматриваемой трагедии. Я эти постоянные ребусы и шифры называю «минным полем». Не зная об их существовании, нельзя браться за перевод.
More anon
