Частный репетитор по английскому языку
Порассуждав о виски, не стремитесь сразу же броситься в объятья замка. Последуйте моему примеру и обратите внимание на правую сторону подъема, где над входом в последнее перед эспланадой здание значится TartanWeavingMill & Exhibition. По выставленным на улице пледам, килтам и разным прочим предметам чисто шотландского костюма, вы понимаете, что внутри скрывается нечто вроде сувенирного магазина. Чутьё подсказало мне, что на обратном пути нужно будет непременно сюда заглянуть.
Я упомянул эспланаду. Это ничто иное как площадь перед замковым рвом. Чтобы войти в замок, вы должны миновать её и пересечь короткий мост, который охраняют два каменных рыцаря. Одного из них Кит подобострастно назвал Мэлом Гибсоном, поскольку, как я уже упоминал, именно его фильм «Храброе сердце» теперь работает на привлечение в Шотландию туристов и, следовательно, на карман Киту. Вообще же их установили здесь в 1929 году в память о Роберте Брюсе и Уильяме Уоллесе.
Вся эспланада заставлена строительными лесами. Тут днем и ночью кипит работа. Зачем, спросите вы. Очень просто. Ведь не зря же целый собор был отдан местному фестивалю. Да-да, уважаемый читатель, Эдинбургский фестиваль, начинавшийся в 1947 году как Фестиваль искусств – это нынче целое мировое событие. Одновременно с ним сегодня проводится «Фриндж» - его альтернативный собрат, который в последние годы становится крупнее оригинального, а также военный парад, который как раз и проводится здесь, на эспланаде. К этому событию выстраивается импровизированный амфитеатр, на трибунах которого может разместиться до 200 000 зрителей. Кит грустно пошутил, что сейчас май, парад в августе, но сооружение трибун уже в самом разгаре. Работа занимает у местных умельцев примерно полгода. Примерно столько же они потом трибуны разбирают. Кит, как нормальный русский человек, мысль свою продолжать не стал, предоставляя нам самим сообразить, зачем это делается.
Как вы уже поняли, в августе в Эдинбурге лучше не появляться. Кроме классического профессионального и альтернативного любительского, в это время здесь проводятся ещё фестивали кино, книжный и джаза с блюзом. Всё равно, что приезжать в Венецию в феврале, чтобы жить втридорога (в лучшем случае) в гостиницах, выстаивать очереди в рестораны и ничего не видеть из-за толп скучающих туристов.
Растолкав строителей, военных и детей, вы проходите, наконец, внутрь замка. Каюсь, я не знаю, сколько стоил вход, потому что он был включён в стоимость тура, и нам просто раздали билеты.
Уже не помню, говорил ли я вам, но все пешие экскурсии по маршруту проходили не без помощи «шептунов». Так Вари в первый же день назвала маленькие пластмассовые коробочки, которые вешались на шею, настраивались на определённую волну и вы слышали всё, что гид рассказывает вам в маленький микрофон, через наушники. Единственное неудобство заключалось в том, что нужно было находиться не далее чем шагах в пятнадцати от источника звука, поскольку в противном случае начинались отвратительные помехи.
Облачённый в развивающийся плащ и придерживая предательский килт, наш колоритный Кит возглавлял восхождение к замку.
Чтобы попасть на самый верх, вы должны проделать полный оборот по спирали вдоль могучих высоченных стен, стоящих на впечатляющем базальтовом основании потухшего вулкана.
Изначальная крепость была построена здесь королём Нортумбрии Эдвином, в честь которого и был назван город (помните, как писал его Давид I). Нынешний комплекс представляет собой последовательную работу каменщиков с XIIпо XX век. Чем выше вы поднимаетесь, минуя батареи средневековых и не очень пушек, тем сильнее утверждаетесь в ощущении, что замок неприступен. С трёх сторон он защищён отвесными утёсами, а единственная дорога, по которой вы идёте, замечательно простреливается. Причём как минимум одна из пушек исправно действует до сих пор – Часовая пушка (OneO’clockGun). С 1861 года она оповещает горожан о том, что на их часах должно быть ровно 13:00. Однажды она выстрелила даже боевым снарядом: в апреле 1916 года по немецкому цеппелину, который сбрасывал на город зажигательные бомбы. Больше в XXвеке артиллерия замка не использовалась по своему прямому назначению ни разу.
Между тем в действительности Эдинбургский замок переходил из рук в руки и не раз. Вот вам один из эпизодов. В 1296 году Эдвард Iвторгся в Шотландию. Замок сдался после трёх дней осады и обстрела. Эдвард не преминул забрать все королевские реликвии и переправить их в Англию. В 1307 году Эдвард умер, и хватка Англии слегка ослабла. Через 7 лет этим воспользовался 1-й эрл Морея, Томас Рандолф. Подкупив некоего Уильяма Фрэнсиса, солдата гарнизона, который знал обходной путь вдоль северной стены и то место, где на неё удобнее всего забраться, дерзкий эрл проник внутрь, застал стражу врасплох и завладел замком. После этого он распорядился уничтожить все оборонительные сооружения. В этой связи некоторые наши путеводители пишут, будто он велел уничтожить вообще все постройки, после чего уцелела лишь часовня св. Маргариты, знаменитой матери того первого короля Давида, которому Эдинбург обязан своим существованием. Часовня, действительно, стоит и поныне – простенькое каменное здание (между прочим, оно считается самым старым в Эдинбурге, будучи возведённым в XII веке), на котором я не заметил даже креста.
Зато рядом с ней я заметил точно такое же серое каменное строение, распахнутые двери которого приглашали зайти и купить «лучший шотландский» виски. Предположив, что другого шанса купить Алине действенное лекарство у меня до самой гостиницы не будет, я заглянул внутрь и приобрёл не только 50-милилитровую бутылочку «на сейчас», но и красивую жестяную упаковку, в которой помещалось сразу два таких односолодовых «пробника» под маркой Glenfiddich – 12 и 15 лет выдержки. Думаю, когда мои не менее дерзкие, чем Томас Рандолф, потомки их продегустируют, обеим перевалит за сотню.
Миновав здание военной тюрьмы, вы оказываетесь в высшей точке подъёма – на центральной площади замка. Кстати, именно тюрьма, а точнее, побег из нее в 1811 году 49 военных заключённых через дырку в стене, стал той последней каплей, которая убедила власти в необходимости преобразовывать замок в более светское заведение. Вскоре после того вопиющего случая Вальтеру Скотту позволили обыскать замок в поисках шотландской Короны, которую припрятали после подписания унии в 1707 году. Это того стоило, потому что шотландские королевские регалии по сей день считаются самыми старыми на Британщине, будучи изготовленными в XV-XVI веках. Получилось так ещё и потому, что ловкие шотландцы сумели надёжно спрятать их и за полвека до унии, когда незабвенный Кромвель, назначенный лордом-защитником Англии, Шотландии и Ирландии, первым делом постановил все королевские драгоценности собрать и переплавить. Итак, Вальтер Скотт нашёл «шотландские достоинства» в сундуке, а городские власти решили выставить их на всеобщее обозрение. Ну, разумеется, на всеобщее обозрение тех, кто готов заплатить за это один шиллинг.
Именно с тех пор в замке стали происходить знаменательные «открытия». Например, та же часовня св. Маргариты была «обнаружена», точнее, «узнана» в доме, служившем в то время обычным складом (очень по-советски).
Среди достопримечательностей замка можно отметить местную Царь-пушку, которая называется здесь Монс Мэг. На лафете стоит 6-тонный ствол, а рядом лежат каменные ядра по 150 кг каждое и явно большего диаметра, нежели калибр ствола. Как бы то ни было, говорят, что в 1558 году, в день помолвки королевы Марии и французского дофина Франсуа II, её первого мужа, из неё устраивали торжественный салют, а рабочие потом дружно отыскивали ядра в более чем 3 километрах от замка, возле речки Форт. При той высоте, на которой стоит замок, это в общем-то немудрено. Менее удачно прошёл салют в честь прибытия герцога Албании, будущего короля Джеймса VIIШотландского и II Английского в 1681 году: ствол лопнул, и пушка навсегда замолчала. Правда, зачем-то после этого конфуза её понадобилось перетаскивать в лондонский Тауэр, а домой она вернулась лишь в 1829 году по просьбе Вальтера Скотта.
Вернёмся и мы на верхнюю площадь. Она называется CrownSquare или площадь Короны. Её образуют четыре здания: Большая зала, дом королевы Анны, Национальный военный мемориал и Королевский дворец.
Большая зала представляет собой залу большую относительно. Ну что такое 29 на 12,5 метров по нынешним меркам. Не верьте также путеводителям, которые пишут о том, что здесь проводились заседания шотландского парламента: никаких достоверных доказательств тому нет. Кромвель превратил Большую залу в казарму для своих солдат. А когда в конце XVIII века неподалеку построили Новую казарму, Большая зала стала госпиталем. Сегодня зала впечатляет деревянными дугами потолка, однако вас не покидает китайское ощущение недавно законченного евроремонта.
Что касается дома королевы Анны, то она там никогда не жила – просто так в её честь назвали кухню, сопряжённую с Большой залой. Теперь в нём музей военно-морских сил как продолжение экспозиции стоящего напротив Национального мемориала. Последний построили здесь после первой мировой войны на месте церкви св. Марии. Там есть склеп, в склепе стоит алтарь, на алтаре – опечатанная шкатулка, а в шкатулке хранятся так называемые «свитки чести»: список из 147 000 имён шотландских солдат, погибших в первую мировую и ещё 50 000, погибших во вторую. Свитки длинные, так что свободного места для новых имён павших в Афганистане, Ираке и прочих «террористических» странах в них предостаточно.
Отдельного упоминание заслуживает Королевский дворец. Именно здесь предпочитали жить Стюарты. Отличительной его особенностью является центральная и единственная башня. Именно здесь у бедной королевы Марии, беременной в день убийства её любовника-секретаря, родился сын Джеймс, ставший впоследствии шестым с таким именем на шотландском и первым на английском троне. К сожалению, внутри дворца снимать ни на что нельзя, так что витрину с шотландской короной, скипетром и державным мечом, куда теперь подложили ещё и Скунский камень Судьбы, я ни в какой цифре не запечатлел. Наверное, я слишком циничен, поскольку ничто из перечисленного не тронуло моего славянского сердца. Та же шапка Мономаха в Кремле остаётся в памяти гораздо отчётливее. Камень на вид производит впечатление бетонной плитки, которую за приделанные к ней проржавленные кольца могут без труда поднять двое шахматистов. Тем, кстати, интереснее, докопаться когда-нибудь до объяснения истинной причины того, почему с ним так носятся уже столько веков. Вот уж что можно подделать в два счёта! Интересно.
Покинув площадь и насладившись лазанием по крепостным стенам, откуда открывается шикарный, бесплатный и неподдельный вид на город, я сверился с телефоном (часы на руке я уже много лет не ношу, дабы не производить впечатление человека, который недостаточно свободен, чтобы куда-то спешить) и устремился по спирали каменной мостовой вниз, к магазину тартанов.
